Было уже за полночь.

К этому часу в магазинчике становилось пусто. Разве только копы заглянут, из ночного патруля, — выпить лате и поболтать о бейсболе. Ну так они все равно не платят.

(Окончание следует.)

— Никому не двигаться!

Лицо грабителя скрывала лыжная маска, в руках был сжат дробовик.

— Живо открывай кассу!

Эрик растерялся. Он уже шесть лет вкалывал здесь, в маленьком магазинчике на автозаправке, и еще ни разу с ним не случалось ничего похожего.

"Правда, в прошлом году ворвалась парочка байкеров

Но они никому не угрожали оружием.

— Пошевеливайся, тупица! — зарычал грабитель.

— Хорошо, — пробормотал Эрик.

Голос его дрожал.

— Забирайте деньги, только не трогайте никого.

Было уже за полночь.

К этому часу в магазинчике становилось пусто. Разве только копы заглянут, из ночного патруля, — выпить лате и поболтать о бейсболе. Ну так они все равно не платят.

"Эрик даже думал о том, чтобы закрыть пораньше и пойти домой

— Деньги клади в пакет!

Дробовик дернулся в руках грабителя. Тот явно нервничал.

Наверное, первый раз на дело пошел.

"Денег в кассе было немного

— Только не убивайте меня, — бормотал он. — Только не убивайте…

Дверной колокольчик звякнул.

— Эрик, ты еще здесь?

Он узнал голос Глории.

Девушка жила по соседству, и часто заходила сюда за пиццей или лотерейным билетом.

— Беги! — в ужасе заверещал Эрик. — Беги отсюда!

Грабитель повернулся.

Дробовик грохнул в его руках, и Глорию отшвырнуло в сторону. Она упала на стенд, звенящие банки покатились по полу.

На груди девушки расплывалось кровавое пятно.

«Она мертва, — пронеслось в голове Эрика. — Черт возьми, этот ублюдок убил ее!»

Грабитель снова повернулся к нему.

Эрик понимал, что сейчас умрет. Надо было сделать хоть что-нибудь, — закричать, броситься под прилавок. Но Эрик застыл от страха, и не мог даже пошевелиться.

— Ты ничего не видел, — сказал грабитель. — Ясно тебе? Ты ничего не видел.

* * *

На широкой лестнице, возле здания суда, собрались пикетчики.

Это были самые обычные люди, — из тех, кого вы видите каждый день на улице, с кем пьете пиво по вечерам, и кто первым заложит вас, когда к власти придут фашисты.

«Смерть убийце!» — кричали яркие транспаранты.

«Мы требуем правосудия!»

«Кровь за кровь!»

Тимоти Джастин отпил лате из стаканчика.

— Ты только посмотри на них…

Окружным прокурором он стал совсем недавно, и теперь делал все, чтобы удержаться на своей должности. А это всегда непросто.

— Парень решает ограбить лавочку. Берет с собой дробовик. На голову надевает лыжную маску, а мозги забывает дома…

— Сколько он взял? — спросил я.

— Ни цента! Так и не добрался до кассы. Только пакетик чипсов захватил с полки. Дурак…

Дэвид выбросил пустой стаканчик в корзину.

— Та девушка ждала ребенка. Ты об этом слышал? Сперва врачи на чудо надеялись. Думали, малыша удастся спасти. Но сам знаешь, какая дрянь эти чудеса. Никогда не случаются с теми, кто их заслуживает.

Двери суда открылись.

Журналисты поспешили туда, щелкая фотовспышками. Толпа загудела.

— Смерть убийце! — закричал кто-то.

Два полицейских вывели из суда грабителя.

Он был еще совсем молод, почти мальчишка. Но его глаза уже стали холодными и жестокими. Казалось, парень совсем не раскаивается.

— Что скажешь? — спросил я.

— Простые дела самые безнадежные. Доказательств у полиции нет. Только слова продавца… А что он мог разглядеть, под лыжной-то маской?

Полицейские запихнули парня в машину.

— Убийца работал в том же магазинчике, грузчиком, — пояснил прокурор. — Выпивал, по мелочи подворовывал, вот его и уволили. Думаю, он решил отомстить, потому и взялся за дробовик.

— Что я должен сделать?

Джастин нахмурился.

Ему очень не нравилась ситуация, в которую он попал.

— Если убийцу выпустят, газетчики меня на куски порвут. Найди доказательства. Я должен прищучить этого парня, если хочу победить на следующих выборах…

Тимоти незаметно показал взглядом.

— Смотри, это продавец, тот самый, что опознал грабителя. Эрик Барни.

По лестнице спускался толстяк, в клетчатой рубашке. Его лицо было бледным, руки дрожали. При виде журналистов он вжал голову в плечи и прибавил шаг, — словно сам был преступником.

— А там кто? — спросил я. — Мужчина, в вязаном свитере. Среди пикетчиков. Тот, что все время молчит.

Незнакомцу было лет сорок.

Губы сжаты до белизны, серые глаза прятались за толстыми очками.

— Муж Глории, — ответил Тимоти Джастин. — В один день лишился и жены, и ребенка. Он каждый день приходит сюда, и не говорит ни слова.

* * *

Дверь выглядела так, словно ее уже дважды сносили с петель, а потом вешали обратно.

Потом я узнал, что это чистая правда.

К Гарри частенько заглядывала полиция, а он не всегда открывал им вовремя.

— Вам чего?

На пороге стоял человек, которого я уже видел у здания суда.

Это был Гарри Рей — грабитель со стажем. Копы знали, что именно он убил девушку на автозаправке. Но доказать не могли.

В правой руке парень держал початую банку пива, левой чесал волосатое пузо.

— Я работаю на окружного прокурора, — сказал я, показав документы. — Надо поговорить.

Мне удалось войти раньше, чем он успел заикнуться про ордер.

— Значит, вас уже выпустили? — спросил я, проходя на кухню.

Здесь было грязно, а пахло так, словно Гарри рассовал по углам по меньшей мере десяток трупов.

— А меня не за что задерживать, — отозвался Рей, громко хлебнув из банки. — Во время убийства моей задницы там и близко не было. И свидетели есть.

Я заглянул в блокнот.

— Вы говорите, что всю ночь играли в

карты?

"— Да, резались в холдем… Мне попервам везло. Я уж думал, уйду оттуда богатым. А потом — фить! И все забрал Чаки. Тогда я с горя напился

— Хорошо… А ваши приятели, Лу Хадсон и Чаки Тримейн? Те, с кем вы играли в техасский покер…

Я вновь сверился со своим блокнотом.

— Их ведь несколько раз брали за сутенерство?

Гарри набычился.

— Мои кореша — люди честные. Просто копы нам житья не дают… А этот ваш свидетель? Тюфяк из магазина? Он ведь даже лица убийцы не видел, так-то.

Я понял, что зашел в тупик.

Если подельники решили покрывать Гарри, — будет непросто их расколоть. Разве только у Рея проснется совесть. Тогда он сам залезет на электрический стул, и дернет рубильник.

Впрочем, шансов на это мало.

— Ладно, — протянул я, сделав пометку в блокноте.

Помечать было нечего, но я хотел сделать вид, будто узнал много нового.

— Теперь последний вопрос…

В дверь позвонили.

— Ребята пришли, — с ухмылкой пояснил Гарри. — Вот заодно со всеми и побазарите.

Он затопал к двери, а я остался на кухне, прикидывая, — сколько зубов мне сегодня выбьют, и смогу ли я сам добраться до клиники.

Улыбка Гарри не сулила мне ничего хорошего.

Зазвенела цепочка.

— Да иду я, иду, — бормотал Рей. — Куда торопиться?

Почти сразу раздался выстрел.

Я выхватил пистолет, и прижался к

стене.

В коридоре раздался топот бегущих ног. Я осторожно вышел в гостиную, и увидел, что Гарри Рею больше не нужно алиби. Он лежал у стены, и гордо показывал мне свои внутренности.

Банка пива по-прежнему темнела в его руке.

Убийца с грохотом бежал вниз по лестнице. На всякий случай я наклонился к Гарри, чтобы проверить, — жив ли он. Куда там! Я мог помочь парню только в одном. Допить его пиво. Правда, туда наверняка брызнула кровь, так что я не стал.

Выбежав из квартиры, я ринулся вниз по лестнице.

— Стоять, полиция! — заорал я.

Конечно же, парень не остановился.

Тогда зачем я глотку деру?

Когда я кубарем скатился на первый этаж, убийца уже выбегал на улицу. Его силуэт мелькнул передо мной, на долю секунды. Я узнал

белый вязаный свитер и очки в роговой оп-раве.

— Бросай оружие! — приказал я.

Грохнул выстрел, и меня окатил град битого стекла.

Дробь — коварная штука. Удача и ловкость могут уберечь вас от пули, — только не дай бог вам перепутать одно с другим! Я знал парней, которые сдохли лишь потому, что не смогли отличить редкий подарок судьбы от собственной крутизны.

Фортуна редко улыбается два раза подряд.

Но если в вас пальнули из дробовика, — везение не поможет. Меня спасло только то, что убийца стрелял через закрытую дверь. Часть свинцовых шариков застряла в обеих створках, другие попали в стену.

А третьи… третьи я смог пересчитать сам, пока костоправ из ближайшей клиники вытаскивал их из меня щипцами.

— Точно не хотите полную анестезию? — спросил он.

— Нет, — решительно сказал я. — А то вдруг вы стащите пару дробинок. Мне они нужны для коллекции.

Доктора вам никогда не признаются, но они боятся делать полный наркоз.

Врачи — словно волшебники, которые призывают демонов помогать себе, но не всегда могут ими управлять. Так и анестезия, — с ней вечно много проблем.

Решишь удалить себе родинку на подбородке, — а лет через пять твои родные будут решать, пора ли отключать аппараты, или дать тебе еще пару годков поваляться в коме.