Как подать прошение начальству? Особенно, когда это начальство сам Государь Император? И какие могут быть последствия после этого? Осчастливит ли его царь? Один такой «счастливчик» попытался это сделать, за что поплатился… бессрочной каторгой!

«10 октября в Смоленске в военно-окружном суде рассматривалось дело рядового 2-го пехотного Софийского полка Григория Бахурина, обвиняемого в следующем», — сообщали «Биржевые ведомости» 14 октября 1912 года.

28 августа 1912 года на Ходынском поле города Москвы на Высочайшем смотре войск Московского округа во время объезда Николаем II войсковых частей находящийся в рядах 2-го Софийского полка рядовой Бахурин выбежал из строя для того, чтобы подать личное прошение императору, а когда некоторые воинские начальники хотели его задержать, то он вырвался от них и подбежал к Государю, держа в руках прошение, которое у него взял конвойный казак.

"Так гласил обвинительный акт. А теперь задумаемся — в чем же состояло преступление рядового Бахурина, раз его дело рассматривал военно-окружной суд? Подал прошение лично императору? Так это и не преступление вовсе. Другое дело, что прошение следовало подавать по команде, то есть через свое начальство — тут рядовой, конечно, устав нарушил. Но что ему оставалось делать, когда он на свой рапорт получал одни отписки? Только подать его самому императору

В связи со «страшным» преступлением нижнего чина по всем правилам провели тщательное дознание, а потом и предварительное следствие. Согласно свидетельским показаниям военного министра генерала-от-кавалерии Сухомлинова, командующего войсками Варшавского военного округа генерал-адъютанта Скалона, командира 2-го батальона 2-го Софийского полка подполковника Ткаченко и других, обстоятельства дела были таковы.

28 августа войска Московского округа для Высочайшего смотра были выстроены на Ходынском поле. При этом пехотные части, свернутые в колонны, образовали несколько линий. 2-й пехотный Софийский полк был расположен во второй линии. Николай II начал объезд пехотных частей с правого фланга первой линии. По окончании объезда второй линии войска этой линии были повернуты кругом для того, чтобы при объезде третьей линии они стояли лицом к царю. Когда Николай II объезжал третью линию, то рядовой Бахурин вдруг выскочил с винтовкой в правой руке из рядов своей роты и побежал в направлении императора. На бегу он выхватил из кармана левой рукой какую-то бумагу и поднял ее вверх. Военный министр, увидев Бахурина, подскакал к нему и схватил за шиворот. Бахурин стал вырываться и тянуть в одну сторону, тогда как лошадь министра тянула в другую сторону. «Бахурин был сильно ажитирован, и все повторял: “Пустите меня к Государю”», — писала газета. Вырвавшись наконец из рук военного министра, Бахурин побежал по направлению к свите Николая II. Тогда к Бахурину подскакал генерал-адъютант Скалон и, схватив его за левую руку, приказал отдать прошение для передачи его царю. Но Бахурин, сказав, что он сам подаст прошение, вырвался из рук Скалона. В это время к Бахурину подъехали другие лица, а также подполковник Ткаченко, который вырвал у него винтовку. По словам этого офицера, для того чтобы сделать это, ему пришлось приложить некоторое усилие, так как Бахурин крепко держал в руке оружие. После этого Бахурин от толчка одной из лошадей упал, и с него свалилась фуражка. Быстро вскочив на ноги, он пробрался между лошадьми свиты, а затем, обежав лошадь Николая II спереди, стал перед ним на колени, держа в руках свое прошение. В это время к Бахурину подскакал конвойный казак и взял у него прошение. В этом прошении рядовой Бахурин ходатайствовал об увольнении его с воинской службы ввиду его семейного положения.

"Следователи не поленились допросить сослуживцев Бахурина, стоявших с ним в одном строю: Силаева, Томчака, Хусида Ченикова, Гусева, Шамковяка, Егоренко и Гордона — как они не удержали своего товарища от недостойного поступка? Оказалось, что они даже не заметили, как Бахурин выскочил из строя, так как одни глазели на Николая II, а другие повернулись кругом, повинуясь команде. Оказалось, что команду «кругом» подал командир стоящего рядом 1-го пехотного Невского полка

По показаниям других солдат Софийского полка, о намерении подать прошение Бахуриным царю они ничего не знали. Командир 4-й роты капитан Шемякин, подпоручик Рудович и фельдфебель Баненко охарактеризовали Бахурина как развитого, толкового, религиозного и добросовестного, но молчаливого и скрытного солдата.

* * *

Чем же объяснил свой поступок рядовой Бахурин? Оказывается, он, будучи принят на службу с льготой 3-го разряда, считал это неправильным, так как был уверен, что ему должны были дать льготу 1-го разряда. Мотивировал он это своим семейным положением — на его иждивении находилась мать-вдова, 50-ти лет, 16-летняя сестра, младший брат 18-ти лет, страдающий болезнью ног, а старшего брата еще раньше забрили в солдаты. То есть он был единственным кормильцем в семье. По этому поводу он подавал жалобу во Владимирское губернское по воинской повинности присутствие (так тогда назывались военкоматы), но его жалоба была признана «не заслуживающей уважения». Не добившись у губернских властей правды, Бахурин 18 октября 1911 года послал в канцелярию императора Николая II прошение, в котором ходатайствовал о предоставлении ему льготы 1-го разряда. В декабре того же года, уже будучи на военной службе, он получил от матери письмо, в котором она извещала сына, что его прошение из императорской канцелярии было передано в МВД. Там оно и затерялось. Однако Бахурин не сдавался и во что бы то ни стало решил добиваться правды. 12 июля 1912 года он представил царю по команде рапорт с тем же ходатайством о предоставлении ему льготы 1-го разряда. 16 августа 1912 года, то есть за 12 дней до происшествия, ротный фельдфебель объявил ему под расписку, что его прошение царю вовсе не направлялось «по недостаточности указанных в нем оснований». То есть несчастного солдатика просто мурыжили армейские крючкотворы.

По возвращении в 20-х числах августа с маневров в лагеря под Москвой, разговаривая с сослуживцами, Бахурин пожаловался на свою беду. Кто-то из них сказал ему, что в Москве были случаи подачи жалоб лично императору и что ему ничего не остается делать, как подать прошение непосредственно царю. Именно после этого у него и появилась мысль осуществить этот совет, благо Высочайший смотр был на носу.

Отправившись на смотр, он взял с собой прошение, написанное на машинке по его просьбе еще в июле месяце писарем штаба 1-й пехотной дивизии Каюковым. При объезде войск второй линии императором он не рискнул подать ему свое прошение. Это решение у него возникло лишь тогда, когда Николай II объезжал уже полки третьей линии. Тогда он выскочил из строя с ружьем в одной руке и прошением в другой. Когда он добежал до свиты, то сильно растерялся. Он помнил только, что сильно был стиснут лошадьми, что у него вырвали ружье и сбили с головы фуражку. Затем он бросился к лошади Государя и стал на колени. Он хорошо понимал, что не имел права выходить из строя для подачи прошения, но думал, что царь простит его. Из рук какого-либо из генералов он не вырывался, а винтовку держал так слабо, что даже не почувствовал, как ее взяли у него из рук. Оно и понятно — Бахурин пребывал в такой «ажитации», то есть в состоянии сильного душевного волнения, что многое мог и не помнить. Таковым было объяснение своего поступка рядовым.

* * *

Следователи скрупулезно проверили все, что говорил солдат. Писарь Каюков подтвердил показания Бахурина. Послали запрос во Владимирский губернский военкомат. Те ответили: 1). Бахурин действительно подавал жалобу, но не на неправильное определение ему льготы по семейному положению, а на неправильное, по его мнению, определение его годности к службе. Эта жалоба губернским присутствием была оставлена без последствий. 2). По поводу поданного Бахуриным прошения в канцелярию Николая II о предоставлении ему льготы 1-го разряда по семенному положению, то его младший брат Андрей был освидетельствован врачами. Хотя у него и оказался отек голеностопного сустава, он, тем не менее, не утратил способности к труду. Дядя рядового Бахурина, Иван Бахурин, удостоверил, что его младший брат Андрей, хотя и жалуется на боль в ноге, однако работает по малярной части в Москве и высылает семье заработанные деньги. 3). Ввиду всего этого МВД решило признать ходатайство Бахурина неподходящим под действующие законы.

Словом, военные власти решили сделать все, чтобы отмести жалобы Бахурина. Особенно цинично звучит рассказ о больном брате, который вынужден был пойти работать маляром из-за того, что основного кормильца семьи призвали на службу, чтобы семья не умерла с голоду.

Сам же он был по итогам предварительного следствия предан Московскому военно-ок­ружному суду для осуждения по законам военного времени. Почему военного времени, ведь I Мировая война началась только в 1914 году? Наверное, военные юристы посчитали, что «преступление» Бахурина было столь чудовищным, что его следовало судить именно так.

Как и положено, у Бахурина на суде был защитник — капитан Григорьев. Он отрицал наличие у подсудимого заранее обдуманного намерения, так как во время объезда войск второй линии Государем, когда царь был к нему близко, он рапорта не подал, и никакого заранее заготовленного у него прошения не было. Был только неподписанный черновик бумаги, завернутый в копию рапорта, который он подавал ротному командиру. И, наконец, то «замешательство», которым он воспользовался, чтобы покинуть строй, не могло быть заранее предусмотрено подсудимым. Если подытожить речь защитника, то он упирал на то, что Бахурин совершил свое деяние под минутным наплывом страстей и уповал на «монаршую милость» к подсудимому.

После получасового совещания суд вынес приговор рядовому Григорию Бахурину — бессрочная каторга. Это чудовищное по своей несоразмерности проступку наказание вызвало в городе различные толки: может, царь и помилует бедного солдатика?

Нет — не помиловал. Николай II не простил Бахурину такой «дерзости», и тот пошел по этапу. По-честному, за такой проступок дурака, чтобы не совался к царю со своими проблемами, на которые ему было наплевать, следовало бы на несколько суток на гауптвахту посадить, не более. А тут бессрочная каторга!