Сначала люди ломанулись к дверям. Подумали, что это облава.

Кто-то украдкой выбрасывал из карманов маленькие пакетики, с грязновато-белым порошком. Другие опускали глаза, отворачивались и принимались разглядывать заплеванный пол. Видимо, встречаться с полицией им не хотелось.

(Окончание следует.)

— Что происходит? — спросил я.

— Лучше не лезь, — посоветовал полицейский.

Он заломил девушке руку за спину.

— А ты, подружка, не дергайся, — велел он. — А то пожалеешь.

Музыка все еще играла, но никто больше не танцевал.

Бармен стоял за стойкой, положив на нее ладони и глядя куда-то в потолок.

— Не толпитесь, — приказал полицейский. — Нечего здесь смотреть.

Сначала люди ломанулись к дверям. Подумали, что это облава.

Кто-то украдкой выбрасывал из карманов маленькие пакетики, с грязновато-белым порошком. Другие опускали глаза, отворачивались и принимались разглядывать заплеванный пол. Видимо, встречаться с полицией им не хотелось.

Но потом все поняли, что им ничего не угрожает.

Копы приехали сюда с одной целью — арестовать девушку. Больше никто их не интересовал.

Из толпы вышел невысокий мулат. Люди расступались перед ним, словно одно прикосновение этого человека могло убить. Я бы не удивился, если бы так и было.

— Это она? — коротко спросил он.

— Да, мистер Гримальди, — ответил полицейский.

Темные глаза мулата сузились.

Он окинул девушку цепким, холодным взглядом, затем сказал:

— Хорошая работа, сержант.

И снова исчез в толпе.

Мне очень хотелось пойти незаметно следом за ним. Поймать в темном проулке, да и задать парочку вопросов, — ударяя парня башкой об угол стены.

Но я не мог бросить Доминик на растерзание копам.

К тому же этот Гримальди явно был крупной шишкой. Не боссом, нет, — скорее всего, правой рукой хозяина. Главарь не станет ходить по ночным клубам один, без свиты, и трепать за ухом ручного копа.

Их обоих несложно будет найти, и я решил оставить это на потом.

— Что происходит? — спросил я во второй раз.

— Ваша подружка прикончила человека, — сказал сержант.

Ему очень хотелось обыскать Доминик.

Да и кому бы не захотелось? Но в тонком облегающем платье, в туфельках на высоком каблуке, — девушка не смогла бы спрятать даже заколку.

— Вы знали об этом?

— Нет, — ответил я. — А кого убили?

Сержант оценивающе посмотрел на меня.

Так мужчина косится на соперника, пытаясь решить, — набить тому харю, или лучше поберечь свою.

Будь на моем месте какой-нибудь мексиканец, привыкший зарабатывать деньги честным трудом, — коп, не раздумывая, швырнул бы его за решетку.

Сержант уже тянулся к наручникам, но взгляд его споткнулся о мой дорогой костюм и золотые часы (на самом деле это была лишь подделка, но он-то не знал).

Парень решил, что лучше не связываться. Я ведь мог пойти к комиссару и устроить скандал. А на Гавайях не любят, когда копы обижают богатых туристов.

— Так кого она убила? — напомнил я.

Сержант поправил кожаный пояс.

— Вы слышали о Марко Лакосте?

— Нет, — сказал я.

— Значит, вам повезло.

Не сказав больше ни слова, он развернулся и пошел прочь.

* * *

— В чем ее обвиняют? — спросил я.

Лейтенант Адамс был совсем не похож на гавайца.

Его красное обгорелое лицо, казалось, никогда не привыкнет к солнцу. Две жесткие морщины пролегли на лбу. Он парился в деловом костюме, и когда думал, что никто не смотрит, ослаблял узел галстука.

— А кто вы такой? — спросил полицейский.

— Кейд Кенсингтон, частный детектив. — Я вынул из бумажника лицензию и показал ему. — Приехал отдыхать.

— Так отдыхайте, — без улыбки ответил Адамс. — Я вас не задерживаю.

— Вы арестовали мою девушку, — возразил я.

Мы с Доминик уже давно собирались на Гавайи.

"Но нам все время что-то мешало. Наконец выдалась свободная неделя

— Вот от нее-то вам и следует отдохнуть, — заметил Адамс. — Она не рассказывала вам, что случилось здесь четыре года назад?

— Тогда мы еще не были знакомы.

Лейтенант кивнул.

— Ладно, слушайте. Три девушки зашли в ночной бар «Фламинго». Тот самый, где арестовали вашу подружку. Они пили, много смеялись…

Полицейский нахмурился.

— Затем к ним подходит молодой парень. Его звали Энрике Лакоста. Богатый плейбой, — только и умел, что прожигать жизнь да тратить папочкины деньги. Девушкам он сразу понравился. Две из них уехали из «Фламинго» заполночь. Нам так и не удалось их найти. А третья… Третья поднялась в номер, вместе с Лакостой.

Лейтенант Адамс побарабанил пальцами по столу.

— На следующее утро парня нашли мертвым. Мы провели тщательное расследование, но так и не смогли их найти. Самый разгар сезона, в баре каждый вечер было полно молодых и красивых девушек. Бармен их не запомнил. Но сегодня…

Я тяжело вздохнул и продолжил за него:

— Сегодня Доминик решила показать мне ночной клуб, где зажигала с подругами. К слову, на мой взгляд, ничего особенного в нем нет. Бармен услышал наш разговор и все вспомнил…

— В тот раз у него бы-ли крупные неприятности, — согласился лейтенант Адамс. — Такое не забывают.

— Девушек трое, — напомнил я. — Вы собираетесь допросить двух других?

— Как вы себе представляете это ? — спросил лейтенант. — У меня связаны руки. Мы на Гавайях, на маленьком острове в Тихом океане. А две эти леди живут в Нью-Йорке.

Он посмотрел в свои записи.

— Первая вышла замуж за миллионера. Ему достаточно щелкнуть пальцами, чтобы я потерял работу. Вторая…

— Пишет статьи для «Нью-Йорк таймс», — согласился я. — Любит хороший скандал, и умеет его раздуть. Говорят, ее боятся даже сенаторы…

— Сами видите, — полицейский развел руками. — Я не могу вот так просто свистнуть, чтобы их обеих привезли сюда, в Гонолулу. Конечно, мои коллеги тщательно их допросят, но…

— Понимаю, — согласился я. — Эти дамочки ничего не скажут. Но вы ведь не можете арестовать Доминик. У вас нет никаких доказательств…

— Забудьте о доказательствах, — лейтенант понизил голос. — Вы что, до сих пор не поняли? Марко Лакоста, отец убитого юноши, очень влиятельный человек в Гонолулу.

— Вы хотите сказать — бандит?

— Я хочу сказать, что у него много друзей. Он до сих пор ищет убийцу сына, и хочет отомстить. Поймите меня правильно, мистер Кенсингтон. Я не хочу вас пугать, но ваша подруга в опасности. Лучше уж ей оказаться в тюрьме, чем в руках Лакосты.

* * *

— Что произошло в тот вечер?

Доминик мрачно посмотрела на меня. Ночь в полиции не улучшила ее настроения.

— Ничего особенного.

Девушка опустилась на табурет перед мини-баром и плеснула себе мартини.

— Мы учились на третьем курсе, — сказала девушка. — Я, Сюзанна и Моника. И решили, что если сдадим экзамены, то обязательно махнем на Гавайи, и оттянемся там по полной.

Она пила мартини без оливок — настоящее преступление! Не удивительно, что ее арестовали.

— Лучше б тебя вышибли, — заметил я. — Мыла бы сейчас тарелки в «Мак-Дональдсе», не знала забот.

— Мы пришли в этот бар, — продолжала девушка. — Выпили, ну так, совсем чуть-чуть, чтобы раскрасить вечер.

Я хмыкнул.

Впервые слышу, чтобы так изящно заменили слово «наклюкались».

— Потом появился этот парень… Мне он показался вполне приличным.

— Ну еще бы, после пятого коктейля. Что было потом?

— Ничего. Было поздно, я вернулась в гостиницу. Моника и Сьюзен еще остались.

— Разве вы не вернулись вместе?

Девушка замялась.

— Нет. Видишь ли… Их семьи были богаты. А я едва наскребла денег на эту поездку. Они остановились в большом, дорогом отеле, а я в клоповнике. Поэтому не знаю, кто и когда вернулся.

Раздался стук.

Я вынул из кобуры пистолет и осторожно подошел к двери.

— У тебя же нет разрешения, — возмутилась девушка. — А если тебя поймают?

— Пусть поймают, — согласился я. — А не найдут где-нибудь с дыркой в черепе.

В дверь постучали снова.

— Это горничная, — раздался тоненький голосок.

Я открыл. И правда, — за порогом стояла маленькая гавайка, в беленьком платье, фартучке и с лентой в волосах. Я уже начал ощущать себя героем порнофильма — ну, вы знаете. Парень снимает номер в отеле, тут приходит горничная, в таком милом наряде, который так и хочется снять…

Вот только мистер Гримальди, стоявший у нее за спиной, портил всю музыку.

— Можешь идти, детка, — бросил он ей.

Та испуганно кивнула, ее лицо побледнело еще сильнее, и через секунду малышку как ветром сдуло.

Гримальди вошел в наш номер.

У меня возникло желание схватить его за грудки и отмутузить прямо там, в коридоре.

Но он меня больше не интересовал. Вслед за ним шел другой человек — Марко Лакоста.

Невысокого роста, крепкий, — тот был похож на боксера, который уже стар для ринга, но в душе ни капли не изменился. Серые глаза за стеклами очков смотрели безразлично и холодно.

Таким бывает взгляд у змеи.

Незнакомец аккуратно притворил дверь. На меня даже не взглянул.

Вот и чудненько. Не придется искать их по всему городу.

— Кто это? — спросила Доминик. — И почему ты до сих пор не вышвырнул их в окно?

— Знакомься, — ответил я. — Марко Лакоста. Человек, сына которого ты убила.

Гангстер подошел к мини-бару и взял бутылку мартини. Принюхался, скривился с презрением и поставил обратно.

— Вы знаете, кто я? — спросил он.

— Наверное, бандит, — предположил я. — Уж больно рожа мерзкая.

Гримальди размахнулся, чтобы ударить меня.

Не судите строго!

Всю ночь я только и ждал, кому бы врезать. Но увы — сидя в полицейском участке, кулаки лучше не распускать. Парень подвернулся вовремя. Я дал ему поддых, потом в челюсть, и еще, не помню куда.

К сожалению, он слишком быстро упал.

Бить людей ногами тоже приятно, но только не при свидетелях.

— Будете следующим? — спросил я, повернувшись к Лакосте. — А то мне понравилось.

Мне казалось, что гангстер выйдет из себя и начнет кричать. Но на его лице не пошевелился ни один мускул. Я понял, — парень гораздо опаснее, чем могло показаться.

— Энрике был моим единственным сыном, — глухо произнес он. — И я не успокоюсь, пока не выясню, как он умер. Вы знаете…

Он подошел к окну, едва не наступив на Гримальди.

— После того как погиб мой мальчик, мои позиции в городе сильно пошатнулись. Все в Гонолулу ждали, что я найду убийцу и отомщу. Некоторые…

Лакоста бросил взгляд на своего помощника.

— …Даже говорили, что я должен просто найти козла отпущения. Выбрать какого-то бедолагу, и выпустить ему кишки, на потеху всем. Но я так не могу.

В его глазах что-то блеснуло, и я сильно пожалел, что угрожал ему.

Таких людей нельзя запугивать.

Их надо или обходить десятой дорогой, или убивать сразу.

— Мне нужно найти настоящего преступника, — сказал Лакоста. — Я не хочу, чтобы человек, который застрелил моего Энрике, сидел где-нибудь в уголке и смеялся, радуясь, что обвел меня вокруг пальца.

Он пожал плечами.

— Конечно, пришлось позаботиться о том, чтобы навести в городе порядок.

— Помню, — согласился я. — Об этом тогда писали в газетах. Шесть влиятельных гангстеров в Гонолулу были убиты… Мягко скажем… Довольно жестоким способом.

— Если люди начинают в тебе сомневаться, — сказал Лакоста, — надо убедить их, что они ошибаются.

— И вам это удалось, — согласился я. — Что теперь?

— Моего сына убила одна из девушек, с которыми он познакомился в тот вечер. Возможно, это была ваша подружка. Возможно, нет. Я не знаю.

Лакоста помедлил.

— Сначала я думал, что лучше убить всех троих. Тогда уж я точно не ошибусь, не так ли? Но мне это не нравится. Ведь тогда я не узнаю, кто именно убил моего мальчика. Я хочу заглянуть ей в глаза, заставить страдать так же, как страдал я…

В памяти у меня встали газетные фотографии, я содрогнулся.

Марко Лакоста умел убивать людей, и ему это нравилось.

— У вас есть три дня, чтобы узнать правду, — произнес гангстер. — Иначе я сам возьмусь за расследование, и уверяю вас, сделаю все очень быстро…