При слове «авиакомпания» вы думаете об огромных лайнерах, что гордо бороздят небо и сразу же падают, стоит кому-то пукнуть в салоне.

Лавочка братьев Бейкер была совсем другого пошиба.

Оба их самолета выглядели так, словно детали нашли на свалке, а потом наспех склеили скотчем. Зато они никогда не подводили, — до того дня, как Каттнер заказал срочную доставку.

(Окончание следует.)

— Боюсь, мне придется вас убить, — сказал Генри Каттнер.

"— Да ладно, — отмахнулся я. — Это всего лишь недоразумение. Ну, пропала у вас парочка миллионов. Большое дело

Гангстер шагнул ко мне.

За его спиной, поскрипывая, раскачивалась тяжелая цепь с крюком.

Возникло неприятное чувство, что на нее-то меня сейчас и подвесят.

— Деньги меня не волнуют, — мягко возразил Каттнер. — Просто мне нравится смотреть на мир двумя глазами. А если я не верну пропавшие деньги, мои старшие партнеры…

Он развел руками.

— Вырежут мне один глаз.

— Уверен, вам пойдет, — с жаром согласился я. — Да и новый взгляд на мир — это всегда полезно.

— Боюсь, вы не поняли… Если я лишусь глаза, то непременно позабочусь о том, чтобы вам вырезали оба.

Каттнеру давно перевалило за сорок.

Он был худым, высоким и походил на страуса.

Французы говорят — волосы убегают от дурных мыслей. Если так, в черепке у Генри водились только злобные тараканы — голова у него была гладкой, как шар.

— А убивать, значит, не будете? — с надеждой спросил я.

— Зачем? — удивился Каттнер. — Никакой поучительности не будет. Думаешь, ты умрешь, — мир перевернется, а люди будут вечно рыдать над твоей могилой? Ошибаешься, братец.

Он похлопал меня по щеке лайковой перчаткой.

Ненавижу, когда так делают. И лайковые перчатки не люблю.

— Сдохнешь ты, и все о тебе забудут. Никакой пользы от твоей смерти… А без глаз останешься, — так всю жизнь и будешь живым примером.

Каттнер всплеснул руками.

— Как? Этот парень раньше был снайпером? — Да! Его называли лучшим стрелком на Западном Побережье. — Что же случилось? Почему он теперь слепой? — Пытался кинуть старика Каттнера…

Гангстер тихо засмеялся.

— Типа как ходячая реклама.

— Ненавижу рекламу! — пискнул я. — Она губит свободное общество.

Конечно, я не боялся Каттнера.

Его руки привыкли к клюшке для гольфа, — а не к оружию. Такой не откроет сам даже бутылку шампанского, — не то чтобы человека ударить.

Меня даже не пугали два гангстера, стоявшие по бокам от меня. А вот старшие партнеры… При мысли о них я и правда был готов стать честным человеком.

Может, не навсегда, — но на пару часов, так точно.

— У тебя есть время до завтра, — сказал Каттнер. — Я верю, что ты не знал, чьи это были деньги. Надеюсь, ты не слишком много потратил? Иначе покупай себе собаку-поводыря.

* * *

В баре у Луи было темно, жарко и пахло перченым мясом.

Если вы вошли, и ваш желудок сразу не вывернуло на пол, — значит, это место для вас. Здесь можно поставить на «Доджеров» или «Гигантов», выпить кружку лошадиной мочи, которую бармен отчего-то считает «Гиннесом», — или поглядеть, как хозяин жарит мясо на гриле, роняет на пол, пару раз наступает сапогом, — а потом, как ни в чем не бывало, кладет вам в гамбургер.

Но если ваш папочка, залезая в петлю, завещал вам склонность к самоубийству, — вы можете занять у Луи деньги.

Проценты растут быстрее, чем пузо после тридцати, — а если не расплатишься вовремя, сразу поймешь, как прекрасна жизнь, пока у тебя целы обе ноги.

И все же люди приходят к Луи, — хотя знают, чем это грозит. Жить в долг бывает очень приятно, пока не настанет время платить. А самое главное, что здесь никому не отказывают, — даже тем, от кого отвернулись все остальные ростовщики.

— Денег не дам, — отрезал Луи.

Он подбросил лопаточкой кусок мяса.

Хмыкнул, выковырял что-то оттуда пальцами, бросил в мусорное ведро и стал жарить дальше.

— Не будь скотиной, — возмутился я. — Ты же знаешь, я всегда в срок возвращаю долги. Вот видишь этого старика, видишь? Сколько ты ему дал?

Я кивнул на сгорбленного афроамериканца, сидевшего на другом конце стойки.

— Он же сейчас поставит все на «Метс» и проиграется к черту. А чем платить будет? Разве только почку себе отрежет. Ему, значит, можно одолжить, а мне нет?

Луи высморкался.

"— Ты надул Генри Каттнера, — невозмутимо ответил он. — А я не хочу связываться с этим выродком. Он же сумасшедший

— Нет.

— Спроси у крабов в заливе Сан-Франциско…

Он помахал лопаточкой перед моим носом.

— Я видел ее руку. Перед тем как утопить жену, Каттнер отрезал ей кисть. Забальзамировал и держит теперь в ящике стола.

Есть расхотелось.

— Врешь ты все.

— Можешь не верить.

Луи соорудил гамбургер, бросил на щербатое блюдце, запустил кому-то по стойке.

— Но я не собираюсь идти против Генри Каттнера. Зря ты его обул.

— Да что, весь город об этом знает? — с досадой спросил я.

— Конечно, — невозмутимо ответил Луи. — Иначе б ты не пришел ко мне. Сперва ведь ты оббежал всех остальных ростовщиков, верно?

Я знал, что Луи не передумает.

За все время, что я его знаю, он изменил свое мнение лишь однажды — когда пузо ему прижгли аргонной горелкой. Розочка там до сих пор чернеет. Поэтому я сказал:

— Хорошо. Не хочешь дать денег, тогда ответь на пару вопросов.

— Это всегда пожалуйста.

* * *

Мы спустились в биллиардную.

Вопросы, которые я собирался задать, были не из тех, что перетирают за стойкой бара. В низком цоколе стояла тишина, — Луи никого сюда не пускает.

Он приходит сюда, когда хочет обсудить что-то важное, или просто отдохнуть ото всех, — ударяя по шарам кием и фантазируя себе, будто это людские головы.

— И много ты украл у Генри Каттнера?

"Луи не спеша снял фартук, — на улицах шепчут, что он даже их порой стирает

— Ни цента, — ответил я.

Он расставил шары, — заметил, что я не берусь за кий, пожал плечами и начал разбивать сам.

Люди, которые спускаются в его цоколь, редко настроены на игру.

Обычно их интересует другое, — например, кому лучше свои органы завещать.

— Сюда приходили братья Бейкер. — Ростовщик разбил пирамиду. — Даррен и Бен. Говорили, ты крепко их нагрел.

— Я тут ни при чем, — отмахнулся я. — А пожевать есть? Я имею в виду, что-то съедобное. Не с твоего мангала.

— Ты, и ни при чем? Сомневаюсь…

Луи одним ударом загнал в лузы три шара, — которые просто невозможно было забить, даже по отдельности.

— В кресле есть пакет с чипсами.

— Ты же знаешь, что Даррен и Бен — два лоха, — ответил я, хрустя жареной картошкой. — Зачем им деньги? Я просто оказал им услугу, когда избавил от лишних долларов.

— И ты не знал, что это баблосы Каттнера?

Я подпрыгнул.

— Ты меня не слушаешь, Луи. Да потом в шарики поиграешь. У Бена с Дарреном я увел двести тысяч. Всего-то. Мне даже на мороженое не хватило. А Каттнер требует с меня два лимона. Разницу уловил?

Ростовщик присвистнул.

— Значит, какой-то ловкач кинул старика Генри и перевел стрелки на тебя. Умно… А что говорят братья Бейкер?

— Не знаю, — ответил я. — С мертвыми болтать не умею.

— Ты крепко влип, — согласился Луи.

Он вогнал последний шар в лузу и выпрямился.

— Каттнер не успокоится, пока не вернет свое. А тот хитрюга, который тебя подставил, наверняка уже смылся. Ладно…

Луи нацарапал пару строк на салфетке.

— Вот адрес. У братьев Бейкер была авиакомпания… Пара стареньких самолетов, ужас, — в небе их только ветер поддерживал.

— Летал, — согласился я. — Боялся, на обратном пути мне придется крыло руками поддерживать.

— И как?

"— Обошлось

Луи свернул салфетку и передал мне.

— Спросишь Сантьяго. Он был механиком в ангаре у братьев Бейкер и многое знает…

* * *

При слове «авиакомпания» вы думаете об огромных лайнерах, что гордо бороздят небо и сразу же падают, стоит кому-то пукнуть в салоне.

Лавочка братьев Бейкер была совсем другого пошиба.

Оба их самолета выглядели так, словно детали нашли на свалке, а потом наспех склеили скотчем. Зато они никогда не подводили, — до того дня, как Каттнер заказал срочную доставку.

Механика я нашел в аэропорту.

Это был пожилой афро, — сухой, как кузнечик. На лице седая щетина, а в глазах застыло какое-то заполошенное выражение, — словно его только что огрели по затылку лопатой.

— Значит, Луи прислал вас? — спросил он, вытирая руки о тряпку.

В небольшом ангаре работало несколько человек. Один из них закрашивал надпись «Братья Бейкер», — видно, у компании появился новый владелец.

Все меняется, кроме смерти.

— Пойдемте ко мне, — предложил механик.

Мы поднялись в небольшую каморку, откуда виден был весь ангар.

— Я просто хочу задать вам пару вопросов, — пояснил я.

— Не нужно объяснять, — перебил Сантьяго. — Луи здорово выручил меня несколько лет назад. Теперь я его должник.

При этих словах меня передернуло.

Быть должником Луи — худший кошмар на свете.

— Устраивайтесь, — предложил он.

Сантьяго сел в кресло — маленькое, потертое, раньше оно служило сиденьем в кабине пилота. Я опустился на табурет.

На столе стояла фотография девочки, лет пятнадцати. Неровная подпись гласила: «Папе».

— Что вы знаете о Генри Каттнере? — спросил я.

Ответ был коротким.

— Нет.

Кресло под механиком скрипнуло, он встал на ноги.

— Если хотите заказать самолет, пожалуйста. Прочее не ко мне.

— Но вы же сами сказали…

Сантьяго покачал головой.

— Если Луи собрался убить меня, пусть сделает это сам. Я не собираюсь переть против Генри Каттнера. Все знают, чем это заканчивается.

Я задумался.

Должен же быть способ его переубедить…

— Это ведь мастерская? — спросил я. — У вас есть тут аргонная горелка?

Механик не успел ответить.

К ангару подкатила машина. Три человека завалили внутрь, — быстро и нагло, как шары для боулинга. Я решил, что это новые боссы, купившие фирму после того, как братья Бейкер отправились в последний полет. Но Сантьяго заполошился еще сильнее.

Сперва рванулся к двери, потом замер и приложил палец к губам.

— Играем в прятки? — спросил я.

— Да заткнитесь же, — прошипел механик.

Сантьяго встал так, чтобы снизу его не могли заметить. Я сделал то же самое. Оттуда, где мы стояли, весь ангар был виден как на ладони.

Думаю, старший механик частенько сидел здесь, покуривая сигару, — и в то же время не спускал глаз со своих работников.

Один из гостей что-то приказал.

Громко, резко — я не разобрал слов.

Парнишка-моторист поднялся навстречу ему. Замахал руками, видимо, велел убираться.

Я видел, как расширились от страха глаза Сантьяго.

Гангстер выхватил «узи» и застрелил паренька.

Тот упал, сложившись пополам. Второй моторист кинулся бежать, но властный окрик остановил его.

Третий замер на месте, оцепенев от страха.

— Вы знаете, что мне нужно, — прорычал гангстер.

Теперь я мог хорошо расслышать его слова.

Рев автоматной очереди здорово прочищает мозги, знаете ли.

— Завтра я вернусь.

Гангстер показал на мертвое тело.

— Решайте, кто будет следующим.