Ради того чтобы опохмелиться, он зарубил топором беспомощного инвалида.

Тогда, двенадцать лет назад, лето выдалось знойным. Дождь случился лишь однажды. Архиповы в тот день заготавливали сено. Спешили закончить стожок, да не успели. Отцу помогали дочь Маринка и сын Степка. Они стояли рядом, когда молния шандарахнула в землю аккурат между детьми. 15-лет-няя девочка умерла на месте. Пацан оклемался недели через две. Он остался жить, только с головой иногда случались проблемы. Особенно когда хватит лишнего.

— Уж лучше бы тебя на лугу вместо Маринки пришибло, — все чаще приходил к страшной мысли отец. — Все равно и сам не живешь, и нам не даешь.

* * *

Степан Архипов с утреца примостился у окошка. С похмелья его сильно мутило. Степан ждал почтальоншу. Нет, писем ему никто не писал, газеты он читал разве что в туалете. Почтальонша нужна была по другой причине. В доме напротив проживал пенсионер Сашка Горобец, бывший одноклассник и лучший кореш, а ныне инвалид. У парня отказали ноги.

С таким же успехом инвалидом можно было назвать и Степана. У этого отказывали мозги. Может, случай в детстве на лугу, а может, водка тому были причиной. Однако в армию Архипова взяли. Почти год прослужил. Потом комиссовали. Диагноз, правда, оказался лояльным. Даже в диспансер на учет не поставили.

— Жениться тебе надо, — журила мать — Может, остепенишься.

И сын внял словам родителей. В браке он прожил без малого четыре года. Дочка родилась. Но недолго терпела молодая жена мужа-придурка. Как стало невмоготу — выгнала. И на алименты не стала подавать.

Так вернулся Архипов в отчий дом, чтобы устроить для родителей настоящий ад.

— Пропил все что мог, — проклинала по утрам непутевого сына мать.

— Руки золотые, — вторил отец. — А головы нет.

Накануне сынок вытряс у родителей последние рубли, пропил отцовский наждак и две сотни кирпичей, что остались от реконструкции дома.

* * *

В тот день стариков дома не было. Мать отправилась убирать в ближайшем магазине. Отец еще не вернулся с работы — сторожил на автостоянке.

Почтальонша появилась около одиннадцати. Отдала Горобцу пенсию да и поспешила дальше. Архипов повеселел. Едва закрылась калитка во дворе напротив, Степа набросил отцовский ватник.

В углу валялся ржавый тупой топор. Задвинув орудие труда за пояс, Архипов направился в гости.

— А, Степа, — обрадовался Горобец. — Заходи. Ты только в этот день и приходишь.

— Дома есть кто? — пропустил мимо ушей последние слова гость.

— Откуда? На работе все. Сбегай лучше в магазин.

Саша полез под подушку и достал пачку мелких купюр.

— Видал, чем дали пенсию?

Он не спеша отсчитал несколько бумажек и протянул соседу.

— Вот, возьми чего-нибудь. Закуска в доме есть.

— Маловато, — Архипов пересчитал деньги. — Потом опять придется бежать.

— Не-а. В самый раз. Чего-то мне сегодня не хочется. У бати юбилей. Так что вмазал я уже.

Наличности хватило лишь на два пузыря дешевого вина. Сунув бутылки туда же, где до этого торчал топор, гонец вернулся к приятелю.

К исходу второй бутылки Сашка, заметно окосев, засобирался спать. Степа — напротив, воспрял. Требовалось продолжение.

— Сань! Может, еще пару? — несмело предложил приятель.

— Не, хватит, — Горобец одним глазом уже спал.

— Ну хоть для меня.

— Ни хрена. Опять потом начнешь мать гонять, а я виноватым останусь.

Дав понять, что пьянка закончена, Горобец перевернулся на другой бок, и вскоре послышался храп. Архипов вышел из комнаты, чуток выждал и вернулся. Осторожно, чтобы не разбудить соседа, сунул руку под подушку.

— Куда? — будто и не спал, Сашка шустро перевернулся и схватил приятеля за запястье. — Тут ничего нет. Спрятал я деньги. Не найдешь.

— Дык, — замялся Степа. — Я это… И не искал… Подушку лишь поправить хотел.

— Знаю я тебя. Как поправишь — половину пенсии недосчитаешься. Завтра приходи.

— Ну, как знаешь.

Архипов, повернувшись спиной, выдернул из-за пояса топор. Горобец не отворачивался. Он хотел убедиться, что дружок вышел из дома. Когда же он увидел залитое гневом лицо и топор в руках пьяного недоумка, то машинально выставил руку перед собой. Закричать не смог — онемел язык.

— Скупой… — Архипов обрушил страшное оружие на голову инвалида.

— Платит… — Второй удар был послабее, лезвие скользнуло по лбу.

— Дважды… — Последним ударом убийца окончательно оборвал жизнь Горобца.

Архипов свалил тело на пол и принялся искать деньги.

Но их не было. Архипов перевернул всю постель, проверил в подушке. Пусто. Он понимал, что безногий инвалид не мог спрятать далеко свою пенсию. Мерзавец посмотрел на тело. Какими-то странно надутыми показались трусы.

Заглянув туда, убийца расслабился. Почти две пачки мелочью находились там, в специальном карманчике.

Забрав все до копейки и подхватив топор, Архипов ушел. Дома, закинув топор за колодец, переодевшись, он отправился, как сам потом скажет, «по-христиански помянуть безвременно усопшего друга детства».

* * *

P.S. Вечером мертвецки пьяного Степана увезут куда полагается. Но у него еще хватит ума свалить вину на родного отца. Дескать, ватник, на котором кровь, его, значит, он и убил. А топор, что за колодцем, без отпечатков пальцев. Откуда ржавчина на рубахе и брюках? Да мало ли железяк по улице валяется.

Потом преступник сошлется на не совсем здоровую голову, пострадавшую в детстве от молнии. Но по заключению судебно-психиатрической экспертизы перед судом убийца предстать может, и на двенадцать лет отправится в совсем иные места с другими, более строгими, порядками.

Синий минивэн стоял у обочины дороги.

Рядом голосовала девушка — короткие...

Добавить комментарий